Дитя_Ветров

07.01.2018 в 11:50

Пишет  дочь баргеста:

Сторож
Автор: Тибо-Бриньоль

— Молодой человек, не найдется ли у вас папироски? — эта фраза, произнесенная в полдвенадцатого ночи в дремучей городской окраине сама по себе заставляет напрячься.

Ситуация усугублялась тем, что в данный момент я проходил мимо кладбищенской ограды и не предполагал тут задерживаться. Не то чтобы я боялся кладбищ или был суеверным...

— Вы уж будьте так любезны, окажите милость старику, сто лет не курил уже, кажется...

Отпираться было бессмысленно — я как раз дымил вишневым «Ричмондом», что случалось вообще-то крайне редко, в периоды нервных напряжений и душевных треволнений, и у меня оставалось еще больше половины пачки.
читать дальше
Обернувшись, я увидел благообразного вида дядечку: седого, в старомодном костюме-тройке, с аккуратной бородкой. Он стоял прямо за кованой оградой кладбища. Ничего такого угрожающего в его облике не было, даже наоборот — он скорее вызывал симпатию.

— Конечно, без проблем. Держите, — я вытянул из пачки коричневый цилиндрик и протянул через забор.

— Мне неловко просить... А огоньку не найдется?

Я улыбнулся, чиркнул зажигалкой, и он с видимым удовольствием затянулся.

— Ароматный табачок! Молодой человек, вы не сочтите за наглость с моей стороны... Тут, понимаете, возникла некоторая проблема...

Вся эта ситуация уже начинала доставлять мне удовольствие и поскольку я особенно никуда не торопился, и завтра был выходной, я решил узнать в чем тут дело и что этот старик делает в такое время в таком месте... Поэтому я сказал:

— Ничего-ничего, излагайте.

— Может быть, мы присядем? Зайдите, тут есть удобная лавочка, — он был сама корректность.

Я скрипнул калиткой и вошел. Лавочка тут действительно была — широкая, со спинкой. Вообще-то еще одна, точно такая же, стояла с другой стороны ограды, но я как-то об этом сразу не подумал.

— Вы сильно торопитесь? — спросил он.

— Да нет, я привык ложиться поздно, лишние несколько минут ничего не решат.

— А полчаса?

— И полчаса тоже, в общем-то...

— Это же замечательно, молодой человек! — он затянулся сигаретой последний раз, аккуратно потушил ее о край урны и выбросил. — Я вижу, что вы не из робкого десятка... Хотите принять участие в благом деле?

Тут я насторожился.

— Что именно вы имеете в виду?

— Как вы относитесь к вандалам? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ну-у... В целом — отрицательно. А что, собственно...

— Знаете, тут завелась компания... Уж не знаю, что они себе вообразили, но они мучают на могилах бедных животных, малюют, не ведая что, и вообще ведут себя премерзко. Негоже так себя вести в таком месте... Очень мне хочется это дело прекратить, но без помощи никак не справиться...

Тут я вроде как догадался, с кем имею дело. Кладбищенский сторож! Это, в общем-то, многое объясняло... Сатанистов я, мягко говоря, недолюбливал, и поэтому решил послушать дальше.

— И какой у вас план?

— В полночь они заявятся во-он туда, там самые старые могилы, девятнадцатый век! — он тоскливо вздохнул. — А мы их и прищучим. Вы молодой, крепкий, достаточно будет посветить фонарём и сказать что-нибудь грозное — они мигом ретируются. Пробежитесь за ними для вида шагов десять, а я уж их подкараулю на выходе. Фонарь — вот он.

Я удивленно покосился на керосиновый агрегат, возникший невесть откуда на лавочке. Жестяной, со специальной заслонкой и горящим фитилем внутри. Ну надо же, какой раритет.

— Так что, вы в деле? — у него глаза горели от предвкушения.

Я заразился его азартом. Еще бы! Такое приключение! Страшновато, конечно, но страсти-то какие! Гонять сатанистов на кладбище!

— В деле! — кивнул я.

— Держите хронометр, здесь стрелки фосфоресцирующие, — он протянул мне старинные часы на цепочке. — Начинаем ровно в полночь. Спрячьтесь у могилы Пепелинского, ни с чем не перепутаете. Там туя растет, вот под ней и располагайтесь. План действий ясен?

— Свечу фонарем, кричу, что они арестованы, и бегу за ними несколько метров, топоча и создавая шум. А вы их караулите у выхода. Так?

— Так. За дело!

Мы разошлись в разные стороны. Я прокрался к могиле Пепелинского и затаился под туей. Вообще-то теперь все это не казалось мне хорошей идеей — обстановочка становилась жутковатой. Ветер шумел в кронах деревьев, изредка перекликались ночные птицы, ощутимо повеяло прохладой. В бледном свете выглянувшей из-за туч луны кресты и памятники выглядели особенно зловеще, отбрасывали причудливые тени, меняли очертания...

По спине побежали предательские мурашки. Кой черт меня дернул ввязаться в эту авантюру? Сатанисты обычно хоть и малахольные, но нервные и припадочные, от них всего можно ожидать... Да и дядечка этот так и не назвался, а я, идиот, имени отчества и не спросил... Я напряженно прислушивался, до рези в ушах, и время от времени посматривал на светящиеся зеленым стрелки хронометра. Без десяти двенадцать скрипнула та самая калитка, и я услышал приглушенные голоса, которые постепенно приближались.

Отчетливо послышалось мяуканье.

— Заткни эту сволочь, сторожа разбудишь! — шикнул кто-то.

— Да спит он, я сам видел... Напился и спит! Ему вообще плевать... — ответил второй.

Это как это — напился и спит? Ошибаетесь вы, ребята! Ща-ас, будет вам...

Я приготовился.

Сатанистов было трое. На двоих — куртки-косухи, на одном — длинный кожаный плащ. Они прошли мимо могилы Пепелинского к красивому памятнику с двумя плачущими ангелами. Один из них достал маркер и, невнятно приговаривая, принялся разрисовывать ангелам лица, второй достал из сумки что-то живое и спросил:

— Начинаем?

В руках у него громко мяукнули. Котенок? Вот гады! Мучить котят — это вовсе уж ни в какие рамки! Я преисполнился решимости.

— Подожди полуночи... Дай, я сделаю всё как надо!

Тот тип в плаще передал котенка напарнику, а сам принялся чертить какие-то знаки на надгробной плите. Второй принялся привязывать к лапкам котенка веревочки, и я с содроганием себе представил, что именно они собираются делать. Вот сволочи!

Тихонечко открыв крышку часов, я глянул на циферблат. Минутная и часовая стрелки уже указывали вертикально вверх, секундная отсчитывала последние мгновения.

Дождавшись последнего щелчка, я выскочил из своего укрытия и заорал:

— Всем лежать, руки за голову, вы арестованы! — и тут же открыл задвижку фонаря.

Вот уж чего я не ожидал от этого керосинового агрегата, так это мощного снопа света! Честно говоря, я сам был ошарашен не меньше незадачливых оккультистов: эффект был как от хорошего прожектора!

И все равно — простой свет не мог вызвать такие гримасы ужаса на лицах сатанистов. Честное слово, я видел, как у одного из них волосы встали дыбом! Чертовски быстро они бросили маркеры, сумку и котенка и рванули прочь. Порыв ветра вдруг рванулся у меня из-за спины, поднимая в воздух пыль, листья и мелкие щепочки... Я пробежался несколько шагов, как и обещал, усердно топая, а потом остановился, чтобы отдышаться, и тут же услышал жалобное мяуканье.

Серенький комочек меха нашелся у памятника с двумя ангелами. Я освободил его от веревок и запихал за пазуху, там он малость успокоился и замолчал, только копошился, устраиваясь поудобнее.

Побродив немного по кладбищу, я не нашел ни сатанистов, ни давешнего дядечки. Время поджимало, и я направился домой со странным ощущением сюрреалистичности происходящего.

Утром я жарил яичницу, а котенок жевал нарезанную кубиками докторскую колбасу. Телевизор вещал:

— Сотрудниками правоохранительных органов на городском кладбище обнаружены трупы трех неизвестных. Следов насилия на телах не обнаружено, администрация кладбища отказалась давать комментарии по поводу произошедшего. Нам удалось поговорить с дежурившим в ночь сотрудником охраны...

На экране появился совершенно незнакомый помятый мужик с красным лицом алкаша со стажем. Он бормотал что-то о том, что нашли тела возле могилы графа Алентьева, мецената и великого человека, которому наш город должен быть благодарен за процветание в дореволюционные времена.

— По некоторым сведениям, покойные ранее были судимы за вандализм и увлекались оккультизмом... — жизнерадостно вещал диктор.

Котик мяукнул и побежал в коридор. Проследовав за ним, я тут же заметил какой-то предмет, лежащий на полу. Это был давешний хронометр с фосфоресцирующими стрелками! Присмотревшись, я прочел на крышке надпись, выгравированную затейливыми витыми буквами: «Графу П.П. Алентьеву от Е.И.В».

URL записи

Драпа о соколе и Великой Зиме
В мифах, как мы помним, Локи появляется в разных обликах, в том числе, в облике сокола (заметим, что в муви-версии у него не только острые черты лица, но и от фильма к фильму все более «летящие» движения, что тоже напоминает о птичьей его ипостаси).
Однако принимать облик сокола по своему желанию Локи не может. Оперение он одалживает у Фрейи (изредка упоминается Фригг). Эта связь с женским божеством, представляющим Богиню-Мать, рождает другую, несколько неожиданную связь Локи с мифологическим типом умирающего и воскресающего бога.
В самом деле, все подобные божества так или иначе соотнесены с богинями, так или иначе страдают от вмешательства женского начала в свою судьбу. Таммуз и Аттис гибнут по воле своих бессмертных и всемогущих любовниц, Сиявуша оклеветала женщина, в чертах которой нетрудно усмотреть стертые черты богини любви – прикованный Локи мучается от яда змеи, которую подвесила над ним Скади.
Конечно, одной этой параллели мало. Но давайте вспомним, что является самой характерной чертой умирающего и воскресающего бога. Правильно, смена времен года. Бог в преисподней – в мире зима, бог вышел из преисподней – начинаются весна и цветение. Так вот, как ни странно, но Фимбульвинтер, Зима Великанов приходит оттого, что Локи прикован. Находясь на воле, он контролирует хаос, «вбрасывая» его чуть большими или чуть меньшими порциями в разное время и разные миры. Где-то это вызывает обновление без отягчающих последствий. Где-то миры изрядно встряхивает, но в целом обходится без глобальной катастрофы. А вот отсутствие в мире прикованного бога хаоса приводит к хаосу настоящему. Рушатся самые устои мира, и нет возможности что-либо исправить, остается лишь дорушить рушащееся и строить новый мир на пепелище. Вернувшийся во главе армии мертвецов Локи как раз и выполняет эту задачу – ценой своей гибели и гибели асов старшего поколения. Его возвращение из плена отнюдь не похоже на приход весны, но без этого возвращения весна – прекрасный новый мир с вновь найденными золотыми тавлеями – в принципе не наступит.
Можно ли на этом основании причислить Локи к умирающим и воскресающим богам? Нет, конечно. Классического бога растительности скандинавская мифология не знает (Бальдр к этому типу божеств не относится). Но какое-то отношение к кругу представлений о цикле смерти и воскресения Локи, безусловно, имеет. Какое? Этого мы не знаем. И не узнаем до тех пор, пока не ответим на вопрос, откуда Локи пришел к скандинавам.

Красивости - Женские образы
читать дальше